Voiceless Screaming.

[dianar]

Сразу отвечаю на вопрос: А что это вообще?

Это мой фик по любимой группе X Japan.

Мои читатели в курсе, что я проводила фест, посвященный дню рождения Йошики. Но сама я решила не писать фик, потому что не было в голове ни малейшей идеи. Но времени было дано достаточно. А я как раз изучала видеоматериалы о ранних этапах творчества группы. И тут я увидела этот клип - и он необычайно зацепил меня. У кого есть, посмотрите Visual Shoxx 3. Именно черно-белый клип. Он совершенно не иксовский. И он просто запал мне в душу. Я увидела, что авторы песни - Тоши и Тайджи. Удивительно, как такие разные люди могли что-то делать вместе. И я представила себе, как это могло бы быть.

А когда начался фест, я повесила свой фик вне конкурса, потому что мне очень хотелось услышать отзывы, тем более анонимные. Потом некоторые товарищи убедили меня, что можно и в конкурс включить. Вот и ответ на вопрос, почему тут нет Йошики. Во всяком случае, в центре внимания.

Я поняла, что не могу писать по заданиям, даже если они совсем либеральные. Я просто иногда вижу картину и не могу не писать - а соответствует ли это условиям - дело второе. Спасибо Диане* за первую фразу!

Многие мои друзья высказали свое мнение о фике, а кто нет - прошу!

Моя цель - научиться писать лучше, насколько это возможно.



Voiceless Screaming.

И этот день пропал зря, прошел так же бездарно, как и вся неделя. В голове крутились обрывки фраз из последнего разговора в студии. Йошики, наш лидер-сан, радостно и вдохновенно сообщил, что мы, наконец, можем устроить себе каникулы после утомительного тура и поехать куда-нибудь в другие страны.

– В Америку! – заорали все мы дружно.

Йошики лишь улыбнулся, видимо, он ожидал такую реакцию.

– Отлично, билеты в Нью-Йорк уже заказаны. Вылет – через неделю. А я завтра отправляюсь в Лондон, потом в Париж, встретимся в Нью-Йорке где-то к середине июля!

Сердце мое неожиданно упало. А как же я? – чуть было не вырвался испуганный вопрос, но я успел поправиться.

– А как же репетиции?

– Ничего страшного, месяц отдыха мы можем себе позволить.

Все оживленно загудели. Я усилием воли выдавил из себя подобие улыбки.

«Это просто три недели без тебя. Это просто 21 день – без тебя», – мысленно повторял я, словно мантру.

Я не мог вспомнить, чтобы мы расставались так надолго.

Йошики я знал с самого детства. И сколько я его помнил, он всегда был полон энтузиазма и разнообразных, порой совершенно фантастических, идей. Не в силах сопротивляться его увлеченности, я то и дело обнаруживал себя втянутым в какую-нибудь авантюру. Как ни странно, чаще всего большинство из этих предприятиq заканчивалось куда успешнее, чем можно было бы предположить. Тогда я очень гордился своим необыкновенным другом и горячо радовался собственной причастности к его успехам. По сути, самые яркие события в моей жизни были связаны с Йошики, и я даже научился честно признавать это хотя бы перед самим собой.

На самом деле эта свободная неделя была весьма кстати. Сколько дел накопилось к этому времени! Нужно было оформить некоторые документы, заняться своим здоровьем, съездить наконец к родителям, да и встретиться с друзьями, которых я не видел уже лет сто. Вместо этого я все время проводил дома, тупо уставившись в пространство. Начался сезон летних дождей, он принес влажность и духоту. До чего же было тоскливо и пусто – и бесконечные потоки воды не приносили моей душе ни покоя, ни облегчения. Я лишь следил за каплями дождя, скользящими по стеклу, такими же одинокими и потерянными, как я сам. Я нашел красочные фотографии европейских столиц, подолгу разглядывал старинные соборы и дворцы, пытался представить на их фоне родную стройную фигуру в черном. Воображение рисовало полутемные арки и коридоры, мне казалось, что Йошики уходит все дальше, и я теряю его в бесконечном запутанном лабиринте. Слишком больно – и я убрал все фотографии прочь. Вместо этого завел маленький календарик, который всегда носил с собой и вычеркивал в нем те дни, которые смог прожить в одиночестве. Сегодня уже четыре – или, точнее сказать, всего четыре.

Конечно, можно было позвонить – только ради того, чтобы услышать родной голос.

-Ты как?

- Все хорошо!

-И у меня все хорошо!

А что еще сказать человеку, который где-то за тысячи миль, почти на другом конце света? Всего несколько обычных фраз, не способных выразить и половины истинных чувств! Но я все равно звонил.

Наконец в начале июля мы отправились в Нью-Йорк. Длительный перелет – и вот мы впервые в Америке, о которой столько слышали с детства. Это был совершенно иной мир – красочный, завораживающий и незнакомый. Днем мы вместе бродили по городу, жадно впитывая новые впечатления, а вечера проводили каждый по-своему. Хиде плохо перенес смену часовых поясов, поэтому днем ходил сонный и вялый, зато вечером резко оживлялся и отправлялся куда-нибудь в бар. Пата обычно составлял ему компанию. Тайджи оставался в номере и часами сидел, наигрывая какие-то мелодии на акустической гитаре.

Вообще, Тайджи был странный – то резкий и своевольный, то задумчивый и тихий. Вот и в тот вечер он перебирал струны, а взгляд был направлен, кажется, куда-то в неведомую даль. Я подошел поближе и прислушался к незнакомой мелодии, нежной и грустной, которая так подходила к моему настроению.

Он поглядел на меня и усмехнулся:

– Что, скучаешь без нашей принцессы?

Я вспыхнул и отвернулся. Черт, неужели так заметно? Надо перевести разговор на другую тему.

– Что ты играешь?

– Да так, пришло в голову, ничего особенного. Нравится?

– Очень, – честно признался я.

Снова усмешка.

– Тогда напиши слова – будет песня.

– Я?

– А кто же еще? Писать тексты песен – обязанность вокалиста, разве нет?

Я закусил губу. Больно и неожиданно ударить в уязвимое место – в этом весь Тайджи. А я надеялся на нормальный дружеский разговор, идеалист несчастный! Дело в том, что, обычно слова к песням сочиняет вокалист группы, а музыку – остальные участники. Но у нас все было по-другому. Большинство песен писал Йошики, и слова к ним были тоже его авторства. Хиде тоже всегда сам сочинял и текст, и музыку. Мне же Йошики даже ни разу не предложил придумать слова к его мелодиям. Да, я, скорее всего, отказался бы, но все же мне было обидно.

– Ты же знаешь, что я не умею! – сердито ответил я нашему басисту. Тот пожал плечами и отвернулся, видимо, считая разговор оконченным. Нет нужды говорить, что мое настроение упало гораздо ниже нулевой отметки!

Однако предложение Тайджи, сделанное, кажется, чтоб позлить меня, запало мне в душу. Действительно, как я могу сочинить лирику? О чем вообще пишут песни? Чаще всего – о любви. Я попробовал придумать начало и почувствовал, что все слова кажутся какими-то шаблонными, словно стершимися от постоянного употребления. Неужели я снова буду повторять то, что до меня произносили столько раз! Нет, это бессмысленно, у меня не получится ничего стоящего.

Целый день я пытался что-то придумать, но тщетно. И вдруг во время прогулки по городу мой взгляд упал на афишу недалеко от нашего отеля. “Masquerade of love”. Это название мне понравилось, и я несколько раз мысленно попробовал произнести его. «А почему бы не написать слова на английском языке», – впервые пришло мне в голову.

Дело в том, что английским я занимался регулярно, так как на нем была написана часть наших песен. И теперь в Штатах я с удивлением осознал, что понимаю очень многое, хотя мое произношение и оставляет желать лучшего.

Так почему бы и нет? Я стал подбирать фразы, почему-то на чужом языке это было легче, слова не казались больше затертыми штампами. Я постарался вспомнить мелодию Тайджи и за день набросал черновик будущей песни. Вечером я застал Тайджи на том же месте, привычно перебирающим струны гитары. Казалось, он был весь погружен в свои мысли и даже не замечал моего присутствия.

Я не выдержал и протянул ему заготовленный листок с текстом.

– Вот, посмотри.

– Что это? Текст? На английском? – его брови удивленно поползли вверх. Чувство неописуемого торжества прямо-таки раздувало мою грудь.

– Нет, не годится, – он вернул мне бумагу.- Ни ритма, ни размера. Совсем не подходит, ты хоть послушай сам.

Несмотря на неожиданно острое разочарование, которое вызвали его слова, я внимательно прослушал всю песню и попытался напеть мелодию. Конечно, Тайджи был прав, я просто плохо запомнил музыку, я ведь и не собирался тогда ничего писать.

Ну ничего, теперь я смогу все поправить, отступить теперь, когда я решил взяться за дело, было бы глупо и стыдно.

Весь вечер я работал над текстом, зарывшись в словарь, да и днем мысли мои были заняты поиском нужных слов. Наконец, на следующий вечер я вручил басисту новый вариант, втайне ожидая одобрения. Однако действительность была совсем не радостной.

– И ты думаешь, это текст песни? Слова совсем не сочетаются, не подходят друг другу. Знаешь, что Йошики скажет про такое творчество?

–Почему это не сочетаются? Ты что, так хорошо знаешь английский? – попытался я отразить его критику.

– Я просто слышу, что звучит неправильно. Не стоит позориться перед лидер-саном, лучше переделать, – ответил он со своей обычной ухмылкой.

Я обиделся, но последний аргумент подействовал безотказно. Я снова отправился переделывать лирику, и как выяснилось позже, не последний раз. Тайджи оказался беспощадным критиком. А на все мои попытки доказать свою правоту лишь пожимал плечами, дескать, поступай, как знаешь. Я ужасно злился на него, а потом из чистого упрямства снова и снова правил текст, стремясь во что бы то ни стало добиться его одобрения.

Теперь у меня практически не оставалось времени для тоски и уныния, и я с удивлением понял, что время до зачеркивания очередного дня в календаре проходит удивительно быстро.

Может быть, потому что впервые я не ждал, что кто-то изменит мою жизнь, а сам начал действовать.

В последний вечер накануне приезда Йошики мы показали остальным членам группы окончательный вариант песни, которую мы назвали Voiceless Screaming. Это вызвало радостное удивление. Тайджи удовлетворенно кивнул и слегка улыбнулся. Его безмолвное признание удивительным образом согрело и окрылило меня. «Теперь все будет хорошо», - думал я, вычеркивая последнюю дату.

И действительно, все было хорошо. Йошики одобрил наше совместное творчество, и позже песня вошла в альбом, на нее сняли клип. И только потом, во время концерта, когда мы исполняли ее на сцене, я вдруг понял, что Тайджи нарочно подкинул мне идею с лирикой, нарочно злил и критиковал меня, добиваясь наилучшего результата, потому что видел мой тоскливый взгляд и понимал, как я скучал без Йошики. А еще позже я понял, что и Тайджи тогда скучал тоже.