Интервью Йошики для журнала FOOL'S MATE за сентябрь 1991 года
Редактор: Харука Хьюга
Интервьюер: Прежде всего, с возвращением! Вас не было довольно долго! (улыбается)
Йошики: Да, действительно. Прошло много времени (улыбается).
И: То, что запись будет проводиться в Лос-Анджелесе, было предложено не Вами, а другими участниками группы.
Й: Да, ведь у нас демократия (смеётся). И вовсе не всегда я решаю всё по своему усмотрению (смеётся).
И: А причина в том, что Вы можете сосредоточиться на записи, только если работаете в отдалённом месте, изолированном от информации, за закрытыми дверями?
И: Да, я хотел сосредоточиться на записи, хотя не обязательно это должна была быть Америка. Но теперь я могу сказать, что это было хорошее решение.
И: Хочется о многом расспросить Вас, в том числе и о трудностях работы над альбомом, хотя я начал издалека (улыбается). Но что больше всего отличает Йошики, только что закончившего работу над альбомом Jealousy, от Йошики, закончившего работу над BLUE BLOOD?
И: Очень многое изменилось… Хм… Не знаю (смеётся). Но после возвращения из ЛА я живу так, словно нахожусь во сне.
читать дальше
И: То есть у Вас пропало ощущение реальности?
Й: Нет, не то чтобы я перестал понимать, где реальность, а где сон, просто я не хочу их разделять. Не хочу признавать, что реальность – это именно это. И хотя моё тело живёт в реальном мире, сам я хочу заменить то, что происходит сейчас, миром образов. Например, то, что происходит сейчас – это сон, через два–три дня проснусь и подумаю, что всё это видел во сне…
И: То есть жить в реальности, словно во сне…
Й: Иными словами, я хочу жить сейчас. Может быть, завтра я и не открою глаза, поэтому прежде всего хочу жить сейчас. Конечно, у меня есть планы на будущее, но всё-таки завтра будь что будет.
И: Ситуация улучшилась, хотя, конечно, Вы очень заняты.
Й: Да, я сейчас очень занят. И хотя обстоятельства сложные, но сердце моё чисто. Если до сих пор я всегда бежал, то теперь мне кажется, что я иду шаг за шагом. Вокруг много хаоса, но если ситуация становится слишком сложной, то я наоборот становлюсь более хладнокровным (смеётся). Хотя нет, не то чтобы хладнокровным, всё-таки одного винта не достаёт (смеётся). Но состояние всё равно спокойное.
И: Когда Вы закончили запись Jealousy, то получили психологическую стабильность?
Й: Нет, думаю, что такого не было (смеётся). Напротив, эмоции у меня были несколько странные. Например, еду, как всегда, в машине, вечером или ночью смотрю на пейзажи за окном, и вдруг неожиданно слёзы появляются на глазах!
И: Надо же…
Й: Не могу сдержать слёз и плачу. Нет, не плачу, просто не могу сдержать слёз. «Что же это такое»…
И: То есть это не связано с печальными чувствами, просто появляются слёзы?
Й: Да, именно так. Наверное, есть какое-то чувство, которое я сам не хочу признавать в себе. Наверное, есть какой-то я, что печалится, и которого я сам не замечаю… Полное расщепление, наверное. Удивительно.
И: Может быть, Вы чувствуете общность с пейзажами за окном?
Й: Нет, совершенно нет.
И: Наверное, Вы просто не осознаёте этого. Что-то красивое, что-то печальное…
Й: Но вообще-то пейзажи словно пронзают тело. В последнее время всё, что я вижу, кажется классным. Как бы это сказать… Это было во времена BLUE BLOOD, года три назад, когда я видел красный цвет, то чувствовал, что это синий. Просто внутри я воспринимал красный как синий, а белый как черный! А сейчас я не вижу цветов, никаких. Как ни странно, у меня были сомнения. Почему красный – это красный, почему синий – это синий? Потом настало время, когда я, кажется, что-то понял. И теперь, когда вижу красный, задумываюсь – что такое красный. Но если вернуться к эпизоду со слезами, то в ЛА я плакал очень много. Не знаю, сколько раз я плакал во время записи (смеётся). Но это были в основном слёзы досады (смеётся).
И: Это досада от того, что образы, нарисованные Вами, отличались от тех, что получались в реальности?
Й: Например, играю на фортепиано, и вдруг слёзы появляются на глазах, не могу их остановить. Все вокруг спрашивают: «Что случилось?»
И: Наверное, все удивлялись!
Й: Но мне всегда было досадно… Например, запишем дубль, и всем, кроме меня, нравится, все довольны. Только мне одному что-то не нравится. Нас было восемь человек, и семеро сказало, что всё замечательно. Спрашивают меня: «Что не нравится?» Я говорю: «Мне не нравится, давайте ещё раз!» Следующий дубль – опять всем нравится, а мне нет. Говорят: «Что опять не так?», а я и сам не могу объяснить, просто чувствую, что что-то не так. И так бывало часто.
И: Так бывало не только со своей партией, но и с другими?
Й: Да. Например, когда записывали струнные, это заняло много времени (смеётся). Звучание было хорошим, но что касается фраз… Я объяснил свои пожелания аранжировщику, потом один раз послушал и подумал, что получилось что-то странное. Когда мне показали ноты, я многое исправил, потому что звуки не сочетались друг с другом. Но всё равно мне что-то не нравилось. Попробовали один раз записать, но я был недоволен – в этот раз первая скрипка звучала не так. Окружающие говорили, что всё прекрасно, но я сказал: «Так не пойдёт, на сегодня запись струнных прервём!» (смеётся) «И сколько денег будет стоит ещё один день записи, знаешь?» Не имеет значения! Так оставлять нельзя. Однако после того, как мы попробовали записаться несколько раз, пришлось пойти на компромисс… Это было почти у той черты, где компромисс для меня уже не возможен. Ничего не поделаешь, потом я попробовал исправить с помощью синтезатора. И с записью вокала то же… Конечно, Тоши очень старался, и он многого добился, но я всё равно был недоволен.
И: То есть Ваш уровень стандарта и ощущения настолько отточены, что это сложно выразить словами?
Й: Не знаю, но я всем телом чувствую и мелодию, и ритм, и грув, который необходим в рок-музыке, и я сразу понимаю – хорошо или плохо. И тут речь идёт не об ошибках. В этот раз было действительно тяжело. Наш директор мне наиболее близок, он меня почти всегда понимает, и всё равно за эти полгода постоянно повторялась ситуация, когда я был полностью против. «Не понимаю почему, но всё не так!»
И: А когда Вы работали над BLUE BLOOD, то атмосфера была совсем другой?
Й: Наверное, тоже что-то такое было, но это не привлекало моего внимания настолько. «Звучание гармоничное, с ритмом неплохо, все довольны, значит, всё нормально». Но в этот раз я думал: «Вроде бы всё прекрасно, но чего-то не хватает. Вроде бы сердце затрагивает, но не захватывает его, не пронзает».
И: То есть постепенно уровень Ваших стандартов вырос?
Й: Я достиг того, что мне важно, насколько прекрасное получается звучание, независимо от причин и опыта, независимо от того, сколько мы вложили усилий, чтобы добиться этого. Раньше сыграем раз двадцать – значит, это то, чего мы можем. Сейчас играй хоть 100 раз, хоть 200, но если получилось не то, значит, это не то. И нет никаких причин это звучание оправдывать. А поскольку я стремлюсь к наилучшему звучанию, то я твёрдо держусь за это и могу никогда не закончить запись (смеётся). И хотя я стараюсь свою линию компромисса провести как можно ниже, но есть вещи, которые всё равно не дотягивают. Однако у меня такой характер, и если никто меня не остановит, то… (смеётся) Хотя я старался изо всех сил…
И: Да, есть такое (смеётся).
Й: Но мне действительно хотелось бы иметь ещё полгода. Как бы ни было тяжело, но хотя бы ещё месяц! Прежде всего потому, что если сам недоволен своим произведением, то не сможешь продвинуться вперёд, сколько бы ни старался. Но для меня материалом для убеждения в этом смысле является то, что и у Тайджи, и у Хидэ прекрасные песни. У тех, что записаны, есть те стороны, которых нет у меня, и это поддерживает.
И: А что касается Вашей музыки?
Й: Можно рассматривать её и как предвестник Art of Life, и как первый ход. Я думаю, что могу затронуть сердца, но… пока не могу… Теперь я отошёл от того понимания «красоты», которое было в Jealousy.
И: Отошли?
Й: В ЛА я терял сознание и, испытав это, подумал, что больше не смогу избегать таких вещей. До сих пор и страдания, и досаду я всё-таки считал «красотой», то есть в чём-то убегал. «Это было красиво» – типа того. Но теперь пришло другое время, и я начал думать, что страдания надо признавать страданиями, иначе нельзя.
И: И это словно поколебало душевные основы прежнего Йошики и привело к перевороту в сознании!
Й: Да, например, раньше я бы подумал: «Ну, упал в обморок, ну и что, теперь вернулся к обычной жизни, всё в порядке, это не имеет значения». Но в том-то и дело, что это имеет значение! Тело – это не просто так, это нужно признать… Это нельзя отрицать – и только поняв это, можно принять реальность по-настоящему… Нужно самому себе ясно представлять это, иначе нельзя. Да. И поэтому в тексте Art Of Life боль и ненависть нельзя понять как «красоту». Они такие и есть, они таким образом и проявились, вот такой получился текст. Так что в какой-то степени мне самому страшно.
И: Вы в самом начале интервью сказали, что у Вас полностью изменилось отношение к реальности.
Й: А ещё я, сам того не замечая, создаю какой-то образ, а потом сам оказываюсь скован им. Поэтому сейчас моя тема – разрушение. Начиная с разрушения собственного образа и всего с ним связанного, «разрушение» всего. Можно разрушить полностью и до сих пор существующий мой образ, и образ Х.
И: Это разрушение как предпосылка того, чтобы снова всё построить заново, или же разрушение, чтобы просто всё уничтожить?
Й: Наверное, оба смысла верны. Но прежде всего – «разрушение». Хочу разрушить всё, чего бы это ни касалось.
И: Но в действительности разрушится и физическое тело!
Й: Да, и я это осознаю. На самом деле... здоровья у меня нет. Если пойти в кинотеатр, я не смогу сидеть два часа на стуле, потому что мне больно. Когда я останавливаюсь в отеле, то если там нет деревянной кровати, а есть только обычная, то поспав на ней, утром я не смогу двигаться.
И: То есть нельзя, чтобы кровать была слишком мягкой.
Й: Да, это плохо для позвоночника.
И: Можно ли это как-то вылечить?
Й: Вроде как можно, но врачи говорят, что, прежде всего, надо перестать играть на ударных! Но если говорить о моей системе ценностей, то ударные – это основное. Я никак не могу перестать играть. Для меня Х – это самое важное, быть барабанщиком в Х, лидером Х – эту роль я буду исполнять до конца, и это не из-за какого-то странного чувства долга, это именно то, к чему я действительно стремлюсь. Даже если в будущем у меня будут другие проекты, например, сольные, они не будут помехой для Х.
И: Однако стоило Вам страдания признать страданиями, и они навалились на Вас в реальности (улыбается).
Й: Да, но чувства мои чисты. В последнее время у меня не было странной смены эмоций. Последние полгода я провёл вдали от японской сцены и теперь, вернувшись, воспринимаю всё по-новому... Наверное, у меня просто изменился взгляд на многие вещи. Сейчас у меня ощущение, что я ничего не боюсь. В общем, сейчас я действительно счастлив. Хотя условия, конечно, потрясающие (смеётся). И чувства переполняют.
И: Мы встретились сразу после Вашего возвращения, и я сразу подумал: «Как Йошики изменился!» (смеётся) Но в чём именно – чётко сказать не мог, поэтому мой первый вопрос был именно об этом.
Й: Пожалуй, ушло нетерпение. Это было время подзарядки. Но когда работа над записью завершилась, кажется, один винт слетел (смеётся).
И: И этот слетевший винт повлиял на Вас в хорошую сторону?
Й: Пока ничего не могу сказать. Пожалуй, я уже даю множество обещаний (смеётся). Конечно, график работы очень жёсткий, но я очень счастлив сейчас. Хотя когда меня спрашивают, отчего счастлив, я не знаю, что сказать (смеётся).
И: Хотя здоровье у Вас ухудшается, но Вы всё равно чувствуете себя счастливым. Похоже на телевизионный сериал, где безнадёжно больной чувствует просветление (смеётся).
Й: Ну да, что-то такое (смеётся). Но в основном я ничего не понимаю, один большой хаос.
Так что приходится держать себя в руках.
И: И при этом Вы всё равно чувствуете себя счастливым (смеётся).
Й: Я чувствую себя счастливым, когда нахожусь в необычной ситуации. Ненавижу обыденность! Но обычно ко многому привыкаешь. Однако с тех пор, как я вернулся в Японию, я действительно необычайно загружен, я даже переехал в ЛА (смеётся).
И: А, в промежутке между съёмками видео Вы уехали в ЛА. Но теперь вопросы переезда завершились?
Й: Мне просто надоело (смеётся). Я арендовал в ЛА склад и треть или половину вещей сложил туда. Не люблю это всё (смеётся).
И: В чём принципиальные различия ЛА и Токио?
Й: Самое большое отличие, хотя это звучит довольно странно, что меня никто не преследует. Вот можно я скажу пару слов?
И: Пожалуйста.
Й: Конечно, я очень рад, что многие люди меня поддерживают, однако телефонные звонки и визиты... Я просто не могу спать! (смеётся) Сейчас я в основном около 12 дня отправляюсь на репетиции или интервью и возвращаюсь домой в 5-6 часов на следующее утро – таков мой обычный распорядок. И вот в это время, с 6 до 12, фанаты постоянно звонят по телефону и приходят к дому. Непрерывно звонят в дверь и не уходят, пока не дашь автограф. По телефону тоже начинают говорить: «После концерта в Tokyo Dome Х объявят о роспуске?» (смеётся) или «Я вам верю, группа не будет распущена!» Просто невозможно уснуть! Особенно доставали в последние 2-3 дня, так что я решил перебраться в отель. Вот так, вернувшись через полгода в Японию, я не могу спать в своём собственном доме.
И: Название альбома и тема – Jealousy. Но в интервью перед отъездом в Америку Вы говорили, что у Вас наиболее холодная сторона – это «любовь». Но ведь Jealousy – это очень деликатная сторона любви.
Й: Что касается любви, то я и сейчас достаточно холоден (смеётся).
И: И тем не менее Вы выбрали темой наиболее сложную сторону любви. Это выглядит удивительным.
Й: В каком-то смысле это был идеал – испытать такие чувства. Как я уже говорил, когда я начал работу над этим альбомом, то и ненависть, и страдания, и ревность – все эти вещи воспринимал как красоту. Но сейчас моё восприятие сильно изменилось, поэтому для меня альбом Jealousy – это прошлое.
И: Текст песни создаёт достаточно абстрактный образ, рисующий, что где-то во сне или в воображаемом мире красиво разрушаются какие-то свои психологические стороны...
Й: Да, да.
И: Но для выражения этих образов Вы выбрали конкретные картины – например, сцена поцелуя (Фотография помещена в предыдущем номере. – Прим. автора).
Й: Когда нужно было показать смерть, то мы снимали сцену самоубийства. Но когда нужно было показать любовь, я задумался. Абстрактных вещей получилось слишком много, поэтому хотелось добавить что-то конкретное, поэтому показали поцелуй. Окружающие говорили, что это шок, но для меня и настоящий секс – это было бы нормально, так что, может быть, когда-нибудь я сделаю что-нибудь такое (смеётся). Для меня самого это не было ни шоком, ни чем-то таким. Мне хотелось сделать что-то, чтобы больше проявить эмоции.
И: Ну, в какой-то степени такая сцена является табу для многих фанатов, которые смотрят на группу, как на айдолов. Но показывая такую сцену, Вы таким образом вызываете эмоции и у этих людей?
Й: Ну, настолько глубоко я не продумывал, но я не планировал придать сцене скандальный характер. В этот раз это должна была быть реклама для ТВ, так что вполне подходит. Но на самом деле мне хотелось бы выразить вещи отнюдь не такими красивыми.
И: А для Вас самого табу в творчестве нет?
Й: Нет, ничего такого нет. Есть очень многое, что мне хочется сделать. Например, когда шли съёмки для обложки этого альбома, мне сказали полностью раздеться. А я ответил: «Я-то разденусь, не проблема, но только, возможно, потом такую фотографию нельзя будет публиковать».
И: А, то есть могут запретить продавать.
Й: Да. Но если бы это была страна, где такие фотографии разрешены, я мог бы сняться полностью обнажённым. Табу для меня нет. Я просто не обращаю на это внимания.
И: Теперь у Вас осталась ART OF LIFE. Докуда дошла работа над этой композицией?
Й: Я закончил запись ударных.
И: И конкретнее, когда мы сможем её услышать? (улыбается)
Й: Ну, когда-нибудь (смеётся). На самом деле уже в следующем месяце (июне) должна была начаться работа над записью, но многое произошло. На самом деле уже всё готово к работе, все ждут только моего сигнала к началу. Но я пока не могу настроиться. Хотя все ждут меня. И график студии, и график работы звукоинженеров – всё это уже поджимает, дело за мной. Но я жду момента, когда смогу начать, но пока ещё не нашёл для себя все ответы. Хотя, конечно, это звучит эгоистично.
И: Зато искренне (смеётся).
Й: Я и сам жду, когда смогу записать всё. Но надеюсь, что смогу выпустить до конца года, вернее – должен выпустить. Думаю, что в этой композиции отразится и моя ответственность за эти два с половиной года, и то, что я потерял сознание в позапрошлом году и пропустил концерты. И для меня это будет как продолжение BLUE BLOOD.
И: А по форме это будет одна композиция и один диск?
Й: Да. Думаю, что её не надо ни с чем объединять. Я и раньше отказался объединить её с чем-то ещё, и это правильно. Наверное, и на концертах мы не сможем её исполнять, даже если и снимем видеоклип, его никто не будет показывать (смеётся).
И: 30 с лишним минут – это целый короткометражный фильм.
Й: Да, и поэтому я совершенно не думаю о промоушене. Вообще-то об этом можно будет подумать и потом, ведь необходимо немало времени.
И: Вы говорили, что Silent Jealousy является предшественником ART OF LIFE, а музыка тоже близка?
Й: Честно говоря, для меня это совсем другой масштаб. Что-то общее есть, но у меня самого ощущение скорее классической вещи. Я сам боюсь её. Хотя я сам её создал, но могу сказать только, что боюсь. Так что мне хочется скорее закончить работу над записью, чтобы это стало прошлым. Но до того, как закончим записывать, возможно, аранжировка ещё изменится. У меня сильное желание – поскорее придать ей законченную форму.
И: И сейчас Вы ждёте наилучшее время, когда сможете это всё сделать?
Й: Да. В середине композиции будет импровизация на рояле! И я хочу сыграть её в соответствующем психологическом состоянии. Что касается партий гитар – я написал их полностью нотами (простите, Хидэ-чан и все-все), и тоже жду такого душевного настроя, чтобы пришли новые идеи. Когда я закончил Jealousy, то раз и всё, словно выпал. И пока нет мужества, чтобы снова встать. Но, думаю, что в течение двух недель оно появится.
И: Думаете, появится?
Й: Не знаю (смеётся). Но если придёт, то сразу. Это бывает так же, как с репетициями.
И: Похоже, что репетиции к концертам не начинаются, пока у Йошики не будет соответствующего настроения? (смеётся)
Й: Да уж (смеётся). Я понимаю, что репетиция должна начаться, но я почти два месяца не барабанил. Поэтому к началу репетиций надо подготовиться физически, но тогда я не смогу заниматься промоушеном Jealousy, однако несмотря на такую ситуацию я совершенно не чувствую спешки и чувствую себя счастливым! Именно сейчас. Я писал в стихах: «Живя лишь во сне», и мне самому очень нравятся эти слова. Так что теперь я буду жить только во сне (смеётся).
Редактор: Харука Хьюга
Интервьюер: Прежде всего, с возвращением! Вас не было довольно долго! (улыбается)
Йошики: Да, действительно. Прошло много времени (улыбается).
И: То, что запись будет проводиться в Лос-Анджелесе, было предложено не Вами, а другими участниками группы.
Й: Да, ведь у нас демократия (смеётся). И вовсе не всегда я решаю всё по своему усмотрению (смеётся).
И: А причина в том, что Вы можете сосредоточиться на записи, только если работаете в отдалённом месте, изолированном от информации, за закрытыми дверями?
И: Да, я хотел сосредоточиться на записи, хотя не обязательно это должна была быть Америка. Но теперь я могу сказать, что это было хорошее решение.
И: Хочется о многом расспросить Вас, в том числе и о трудностях работы над альбомом, хотя я начал издалека (улыбается). Но что больше всего отличает Йошики, только что закончившего работу над альбомом Jealousy, от Йошики, закончившего работу над BLUE BLOOD?
И: Очень многое изменилось… Хм… Не знаю (смеётся). Но после возвращения из ЛА я живу так, словно нахожусь во сне.
читать дальше
И: То есть у Вас пропало ощущение реальности?
Й: Нет, не то чтобы я перестал понимать, где реальность, а где сон, просто я не хочу их разделять. Не хочу признавать, что реальность – это именно это. И хотя моё тело живёт в реальном мире, сам я хочу заменить то, что происходит сейчас, миром образов. Например, то, что происходит сейчас – это сон, через два–три дня проснусь и подумаю, что всё это видел во сне…
И: То есть жить в реальности, словно во сне…
Й: Иными словами, я хочу жить сейчас. Может быть, завтра я и не открою глаза, поэтому прежде всего хочу жить сейчас. Конечно, у меня есть планы на будущее, но всё-таки завтра будь что будет.
И: Ситуация улучшилась, хотя, конечно, Вы очень заняты.
Й: Да, я сейчас очень занят. И хотя обстоятельства сложные, но сердце моё чисто. Если до сих пор я всегда бежал, то теперь мне кажется, что я иду шаг за шагом. Вокруг много хаоса, но если ситуация становится слишком сложной, то я наоборот становлюсь более хладнокровным (смеётся). Хотя нет, не то чтобы хладнокровным, всё-таки одного винта не достаёт (смеётся). Но состояние всё равно спокойное.
И: Когда Вы закончили запись Jealousy, то получили психологическую стабильность?
Й: Нет, думаю, что такого не было (смеётся). Напротив, эмоции у меня были несколько странные. Например, еду, как всегда, в машине, вечером или ночью смотрю на пейзажи за окном, и вдруг неожиданно слёзы появляются на глазах!
И: Надо же…
Й: Не могу сдержать слёз и плачу. Нет, не плачу, просто не могу сдержать слёз. «Что же это такое»…
И: То есть это не связано с печальными чувствами, просто появляются слёзы?
Й: Да, именно так. Наверное, есть какое-то чувство, которое я сам не хочу признавать в себе. Наверное, есть какой-то я, что печалится, и которого я сам не замечаю… Полное расщепление, наверное. Удивительно.
И: Может быть, Вы чувствуете общность с пейзажами за окном?
Й: Нет, совершенно нет.
И: Наверное, Вы просто не осознаёте этого. Что-то красивое, что-то печальное…
Й: Но вообще-то пейзажи словно пронзают тело. В последнее время всё, что я вижу, кажется классным. Как бы это сказать… Это было во времена BLUE BLOOD, года три назад, когда я видел красный цвет, то чувствовал, что это синий. Просто внутри я воспринимал красный как синий, а белый как черный! А сейчас я не вижу цветов, никаких. Как ни странно, у меня были сомнения. Почему красный – это красный, почему синий – это синий? Потом настало время, когда я, кажется, что-то понял. И теперь, когда вижу красный, задумываюсь – что такое красный. Но если вернуться к эпизоду со слезами, то в ЛА я плакал очень много. Не знаю, сколько раз я плакал во время записи (смеётся). Но это были в основном слёзы досады (смеётся).
И: Это досада от того, что образы, нарисованные Вами, отличались от тех, что получались в реальности?
Й: Например, играю на фортепиано, и вдруг слёзы появляются на глазах, не могу их остановить. Все вокруг спрашивают: «Что случилось?»
И: Наверное, все удивлялись!
Й: Но мне всегда было досадно… Например, запишем дубль, и всем, кроме меня, нравится, все довольны. Только мне одному что-то не нравится. Нас было восемь человек, и семеро сказало, что всё замечательно. Спрашивают меня: «Что не нравится?» Я говорю: «Мне не нравится, давайте ещё раз!» Следующий дубль – опять всем нравится, а мне нет. Говорят: «Что опять не так?», а я и сам не могу объяснить, просто чувствую, что что-то не так. И так бывало часто.
И: Так бывало не только со своей партией, но и с другими?
Й: Да. Например, когда записывали струнные, это заняло много времени (смеётся). Звучание было хорошим, но что касается фраз… Я объяснил свои пожелания аранжировщику, потом один раз послушал и подумал, что получилось что-то странное. Когда мне показали ноты, я многое исправил, потому что звуки не сочетались друг с другом. Но всё равно мне что-то не нравилось. Попробовали один раз записать, но я был недоволен – в этот раз первая скрипка звучала не так. Окружающие говорили, что всё прекрасно, но я сказал: «Так не пойдёт, на сегодня запись струнных прервём!» (смеётся) «И сколько денег будет стоит ещё один день записи, знаешь?» Не имеет значения! Так оставлять нельзя. Однако после того, как мы попробовали записаться несколько раз, пришлось пойти на компромисс… Это было почти у той черты, где компромисс для меня уже не возможен. Ничего не поделаешь, потом я попробовал исправить с помощью синтезатора. И с записью вокала то же… Конечно, Тоши очень старался, и он многого добился, но я всё равно был недоволен.
И: То есть Ваш уровень стандарта и ощущения настолько отточены, что это сложно выразить словами?
Й: Не знаю, но я всем телом чувствую и мелодию, и ритм, и грув, который необходим в рок-музыке, и я сразу понимаю – хорошо или плохо. И тут речь идёт не об ошибках. В этот раз было действительно тяжело. Наш директор мне наиболее близок, он меня почти всегда понимает, и всё равно за эти полгода постоянно повторялась ситуация, когда я был полностью против. «Не понимаю почему, но всё не так!»
И: А когда Вы работали над BLUE BLOOD, то атмосфера была совсем другой?
Й: Наверное, тоже что-то такое было, но это не привлекало моего внимания настолько. «Звучание гармоничное, с ритмом неплохо, все довольны, значит, всё нормально». Но в этот раз я думал: «Вроде бы всё прекрасно, но чего-то не хватает. Вроде бы сердце затрагивает, но не захватывает его, не пронзает».
И: То есть постепенно уровень Ваших стандартов вырос?
Й: Я достиг того, что мне важно, насколько прекрасное получается звучание, независимо от причин и опыта, независимо от того, сколько мы вложили усилий, чтобы добиться этого. Раньше сыграем раз двадцать – значит, это то, чего мы можем. Сейчас играй хоть 100 раз, хоть 200, но если получилось не то, значит, это не то. И нет никаких причин это звучание оправдывать. А поскольку я стремлюсь к наилучшему звучанию, то я твёрдо держусь за это и могу никогда не закончить запись (смеётся). И хотя я стараюсь свою линию компромисса провести как можно ниже, но есть вещи, которые всё равно не дотягивают. Однако у меня такой характер, и если никто меня не остановит, то… (смеётся) Хотя я старался изо всех сил…
И: Да, есть такое (смеётся).
Й: Но мне действительно хотелось бы иметь ещё полгода. Как бы ни было тяжело, но хотя бы ещё месяц! Прежде всего потому, что если сам недоволен своим произведением, то не сможешь продвинуться вперёд, сколько бы ни старался. Но для меня материалом для убеждения в этом смысле является то, что и у Тайджи, и у Хидэ прекрасные песни. У тех, что записаны, есть те стороны, которых нет у меня, и это поддерживает.
И: А что касается Вашей музыки?
Й: Можно рассматривать её и как предвестник Art of Life, и как первый ход. Я думаю, что могу затронуть сердца, но… пока не могу… Теперь я отошёл от того понимания «красоты», которое было в Jealousy.
И: Отошли?
Й: В ЛА я терял сознание и, испытав это, подумал, что больше не смогу избегать таких вещей. До сих пор и страдания, и досаду я всё-таки считал «красотой», то есть в чём-то убегал. «Это было красиво» – типа того. Но теперь пришло другое время, и я начал думать, что страдания надо признавать страданиями, иначе нельзя.
И: И это словно поколебало душевные основы прежнего Йошики и привело к перевороту в сознании!
Й: Да, например, раньше я бы подумал: «Ну, упал в обморок, ну и что, теперь вернулся к обычной жизни, всё в порядке, это не имеет значения». Но в том-то и дело, что это имеет значение! Тело – это не просто так, это нужно признать… Это нельзя отрицать – и только поняв это, можно принять реальность по-настоящему… Нужно самому себе ясно представлять это, иначе нельзя. Да. И поэтому в тексте Art Of Life боль и ненависть нельзя понять как «красоту». Они такие и есть, они таким образом и проявились, вот такой получился текст. Так что в какой-то степени мне самому страшно.
И: Вы в самом начале интервью сказали, что у Вас полностью изменилось отношение к реальности.
Й: А ещё я, сам того не замечая, создаю какой-то образ, а потом сам оказываюсь скован им. Поэтому сейчас моя тема – разрушение. Начиная с разрушения собственного образа и всего с ним связанного, «разрушение» всего. Можно разрушить полностью и до сих пор существующий мой образ, и образ Х.
И: Это разрушение как предпосылка того, чтобы снова всё построить заново, или же разрушение, чтобы просто всё уничтожить?
Й: Наверное, оба смысла верны. Но прежде всего – «разрушение». Хочу разрушить всё, чего бы это ни касалось.
И: Но в действительности разрушится и физическое тело!
Й: Да, и я это осознаю. На самом деле... здоровья у меня нет. Если пойти в кинотеатр, я не смогу сидеть два часа на стуле, потому что мне больно. Когда я останавливаюсь в отеле, то если там нет деревянной кровати, а есть только обычная, то поспав на ней, утром я не смогу двигаться.
И: То есть нельзя, чтобы кровать была слишком мягкой.
Й: Да, это плохо для позвоночника.
И: Можно ли это как-то вылечить?
Й: Вроде как можно, но врачи говорят, что, прежде всего, надо перестать играть на ударных! Но если говорить о моей системе ценностей, то ударные – это основное. Я никак не могу перестать играть. Для меня Х – это самое важное, быть барабанщиком в Х, лидером Х – эту роль я буду исполнять до конца, и это не из-за какого-то странного чувства долга, это именно то, к чему я действительно стремлюсь. Даже если в будущем у меня будут другие проекты, например, сольные, они не будут помехой для Х.
И: Однако стоило Вам страдания признать страданиями, и они навалились на Вас в реальности (улыбается).
Й: Да, но чувства мои чисты. В последнее время у меня не было странной смены эмоций. Последние полгода я провёл вдали от японской сцены и теперь, вернувшись, воспринимаю всё по-новому... Наверное, у меня просто изменился взгляд на многие вещи. Сейчас у меня ощущение, что я ничего не боюсь. В общем, сейчас я действительно счастлив. Хотя условия, конечно, потрясающие (смеётся). И чувства переполняют.
И: Мы встретились сразу после Вашего возвращения, и я сразу подумал: «Как Йошики изменился!» (смеётся) Но в чём именно – чётко сказать не мог, поэтому мой первый вопрос был именно об этом.
Й: Пожалуй, ушло нетерпение. Это было время подзарядки. Но когда работа над записью завершилась, кажется, один винт слетел (смеётся).
И: И этот слетевший винт повлиял на Вас в хорошую сторону?
Й: Пока ничего не могу сказать. Пожалуй, я уже даю множество обещаний (смеётся). Конечно, график работы очень жёсткий, но я очень счастлив сейчас. Хотя когда меня спрашивают, отчего счастлив, я не знаю, что сказать (смеётся).
И: Хотя здоровье у Вас ухудшается, но Вы всё равно чувствуете себя счастливым. Похоже на телевизионный сериал, где безнадёжно больной чувствует просветление (смеётся).
Й: Ну да, что-то такое (смеётся). Но в основном я ничего не понимаю, один большой хаос.
Так что приходится держать себя в руках.
И: И при этом Вы всё равно чувствуете себя счастливым (смеётся).
Й: Я чувствую себя счастливым, когда нахожусь в необычной ситуации. Ненавижу обыденность! Но обычно ко многому привыкаешь. Однако с тех пор, как я вернулся в Японию, я действительно необычайно загружен, я даже переехал в ЛА (смеётся).
И: А, в промежутке между съёмками видео Вы уехали в ЛА. Но теперь вопросы переезда завершились?
Й: Мне просто надоело (смеётся). Я арендовал в ЛА склад и треть или половину вещей сложил туда. Не люблю это всё (смеётся).
И: В чём принципиальные различия ЛА и Токио?
Й: Самое большое отличие, хотя это звучит довольно странно, что меня никто не преследует. Вот можно я скажу пару слов?
И: Пожалуйста.
Й: Конечно, я очень рад, что многие люди меня поддерживают, однако телефонные звонки и визиты... Я просто не могу спать! (смеётся) Сейчас я в основном около 12 дня отправляюсь на репетиции или интервью и возвращаюсь домой в 5-6 часов на следующее утро – таков мой обычный распорядок. И вот в это время, с 6 до 12, фанаты постоянно звонят по телефону и приходят к дому. Непрерывно звонят в дверь и не уходят, пока не дашь автограф. По телефону тоже начинают говорить: «После концерта в Tokyo Dome Х объявят о роспуске?» (смеётся) или «Я вам верю, группа не будет распущена!» Просто невозможно уснуть! Особенно доставали в последние 2-3 дня, так что я решил перебраться в отель. Вот так, вернувшись через полгода в Японию, я не могу спать в своём собственном доме.
И: Название альбома и тема – Jealousy. Но в интервью перед отъездом в Америку Вы говорили, что у Вас наиболее холодная сторона – это «любовь». Но ведь Jealousy – это очень деликатная сторона любви.
Й: Что касается любви, то я и сейчас достаточно холоден (смеётся).
И: И тем не менее Вы выбрали темой наиболее сложную сторону любви. Это выглядит удивительным.
Й: В каком-то смысле это был идеал – испытать такие чувства. Как я уже говорил, когда я начал работу над этим альбомом, то и ненависть, и страдания, и ревность – все эти вещи воспринимал как красоту. Но сейчас моё восприятие сильно изменилось, поэтому для меня альбом Jealousy – это прошлое.
И: Текст песни создаёт достаточно абстрактный образ, рисующий, что где-то во сне или в воображаемом мире красиво разрушаются какие-то свои психологические стороны...
Й: Да, да.
И: Но для выражения этих образов Вы выбрали конкретные картины – например, сцена поцелуя (Фотография помещена в предыдущем номере. – Прим. автора).
Й: Когда нужно было показать смерть, то мы снимали сцену самоубийства. Но когда нужно было показать любовь, я задумался. Абстрактных вещей получилось слишком много, поэтому хотелось добавить что-то конкретное, поэтому показали поцелуй. Окружающие говорили, что это шок, но для меня и настоящий секс – это было бы нормально, так что, может быть, когда-нибудь я сделаю что-нибудь такое (смеётся). Для меня самого это не было ни шоком, ни чем-то таким. Мне хотелось сделать что-то, чтобы больше проявить эмоции.
И: Ну, в какой-то степени такая сцена является табу для многих фанатов, которые смотрят на группу, как на айдолов. Но показывая такую сцену, Вы таким образом вызываете эмоции и у этих людей?
Й: Ну, настолько глубоко я не продумывал, но я не планировал придать сцене скандальный характер. В этот раз это должна была быть реклама для ТВ, так что вполне подходит. Но на самом деле мне хотелось бы выразить вещи отнюдь не такими красивыми.
И: А для Вас самого табу в творчестве нет?
Й: Нет, ничего такого нет. Есть очень многое, что мне хочется сделать. Например, когда шли съёмки для обложки этого альбома, мне сказали полностью раздеться. А я ответил: «Я-то разденусь, не проблема, но только, возможно, потом такую фотографию нельзя будет публиковать».
И: А, то есть могут запретить продавать.
Й: Да. Но если бы это была страна, где такие фотографии разрешены, я мог бы сняться полностью обнажённым. Табу для меня нет. Я просто не обращаю на это внимания.
И: Теперь у Вас осталась ART OF LIFE. Докуда дошла работа над этой композицией?
Й: Я закончил запись ударных.
И: И конкретнее, когда мы сможем её услышать? (улыбается)
Й: Ну, когда-нибудь (смеётся). На самом деле уже в следующем месяце (июне) должна была начаться работа над записью, но многое произошло. На самом деле уже всё готово к работе, все ждут только моего сигнала к началу. Но я пока не могу настроиться. Хотя все ждут меня. И график студии, и график работы звукоинженеров – всё это уже поджимает, дело за мной. Но я жду момента, когда смогу начать, но пока ещё не нашёл для себя все ответы. Хотя, конечно, это звучит эгоистично.
И: Зато искренне (смеётся).
Й: Я и сам жду, когда смогу записать всё. Но надеюсь, что смогу выпустить до конца года, вернее – должен выпустить. Думаю, что в этой композиции отразится и моя ответственность за эти два с половиной года, и то, что я потерял сознание в позапрошлом году и пропустил концерты. И для меня это будет как продолжение BLUE BLOOD.
И: А по форме это будет одна композиция и один диск?
Й: Да. Думаю, что её не надо ни с чем объединять. Я и раньше отказался объединить её с чем-то ещё, и это правильно. Наверное, и на концертах мы не сможем её исполнять, даже если и снимем видеоклип, его никто не будет показывать (смеётся).
И: 30 с лишним минут – это целый короткометражный фильм.
Й: Да, и поэтому я совершенно не думаю о промоушене. Вообще-то об этом можно будет подумать и потом, ведь необходимо немало времени.
И: Вы говорили, что Silent Jealousy является предшественником ART OF LIFE, а музыка тоже близка?
Й: Честно говоря, для меня это совсем другой масштаб. Что-то общее есть, но у меня самого ощущение скорее классической вещи. Я сам боюсь её. Хотя я сам её создал, но могу сказать только, что боюсь. Так что мне хочется скорее закончить работу над записью, чтобы это стало прошлым. Но до того, как закончим записывать, возможно, аранжировка ещё изменится. У меня сильное желание – поскорее придать ей законченную форму.
И: И сейчас Вы ждёте наилучшее время, когда сможете это всё сделать?
Й: Да. В середине композиции будет импровизация на рояле! И я хочу сыграть её в соответствующем психологическом состоянии. Что касается партий гитар – я написал их полностью нотами (простите, Хидэ-чан и все-все), и тоже жду такого душевного настроя, чтобы пришли новые идеи. Когда я закончил Jealousy, то раз и всё, словно выпал. И пока нет мужества, чтобы снова встать. Но, думаю, что в течение двух недель оно появится.
И: Думаете, появится?
Й: Не знаю (смеётся). Но если придёт, то сразу. Это бывает так же, как с репетициями.
И: Похоже, что репетиции к концертам не начинаются, пока у Йошики не будет соответствующего настроения? (смеётся)
Й: Да уж (смеётся). Я понимаю, что репетиция должна начаться, но я почти два месяца не барабанил. Поэтому к началу репетиций надо подготовиться физически, но тогда я не смогу заниматься промоушеном Jealousy, однако несмотря на такую ситуацию я совершенно не чувствую спешки и чувствую себя счастливым! Именно сейчас. Я писал в стихах: «Живя лишь во сне», и мне самому очень нравятся эти слова. Так что теперь я буду жить только во сне (смеётся).
.
Дата и время: 25 марта, воскресенье, 16.00-20.00
